Литературная лексика, провоцирующая переводческие ошибки

Несколько десятилетий назад в одном из судов Москвы рассматривалось курьезное дело: автор предыдущего перевода англоязычного романа обвинил разработчика нового русскоязычного издания в плагиате. В виде «неопровержимых» доказательств обвинения эксперты-филологи предоставили перечень ошибок при переводе, допущенных первым переводчиком и дублированных вторым. Всем, кто учился в школе, известно, что наличие множества одинаковых ошибок является явным признаком списывания.

Тем не менее суд принял решение о проведении повторной экспертизы, которую доверили известному переводоведу Я. И. Рецкеру. В экспертизу были вовлечены студенты старших курсов переводческого факультета МГГТИИЯ (в настоящее время Московский государственный лингвистический университет). Участникам эксперимента был представлен один и тот же текст, который они переводили, в результате чего также возникло множество одинаковых ошибок.

На основании чего, было доказано, что переводческие ошибки часто обладают двойственной, субъективно-объективной природой:

• с одной стороны, они возникают из-за недостаточной квалификации переводчика,
• с другой — являются результатом определённых "провоцирующих" факторов исходного текста.

Трактовать такие "ловушки" в оригинальном тексте переводчик обязан. Чаще всего это касается определённого рода лексических единиц (слов и устойчивых словосочетаний).

Что касается упомянутого обвинения в плагиате, суд отклонил его на основании результатов эксперимента, проведённого Я. И. Рецкером.

Понятие “Ложных друзей переводчиков”

Это один из наиболее известных классов лексических «провокаторов», о которых написано немало. К ним относится значительная часть так называемых интернационализмов — лексических единиц иностранного языка (ИЯ), которые по звучанию и (или) написанию схожи с лексическими единицами переведённого языка (ПЯ).

К категории «ложных друзей переводчика» можно отнести четыре ключевых группы.

Первая группа включает слова в исходном языке (ИЯ), которые звучат похоже на слова в целевом языке (ЦЯ), но имеют совершенно разные значения.

• “der Termin” — вовсе не "термин", а: 1) срок; 2) судебное заседание; 3) договорённость о встрече.
• “das Feuilleton” — не "фельетон", а литературный раздел в газете или журнале (в Австрии — газетная статья, фельетон).
• “der Dramaturg” — не драматург в смысле автора пьес, а лицо, отвечающее за литературную часть театра.

Вторая группа — многозначные слова ИЯ, часть значений которых совпадает с аналогичными словами в ЦЯ, а остальные — отличаются, причём таких «ложных друзей» гораздо больше, чем в первой группе:

• “der Referent” — не только «референт» (служебное лицо), но и «докладчик».
• “der Ingenieur” — не только «инженер» (дипломированный специалист), но и «техник» (работник со средним образованием).
• “komisch” — помимо значения «комичный» (забавный), также разговорное значение «странный» (ein komisches Gefühl).

Третья категория объединяет слова исходного языка, близкие по звучанию с аналогами в ЦЯ, у которых одно из значений совпадает, но в ЦЯ есть и другие значения, не имеющие отношения к исходному слову:

• “der Radiator” — это "радиатор" как отопительный прибор, но не радиатор автомобиля (в немецком — der Kühler).
• “die Navigation” — означает "навигация" в смысле мореплавания, но не «навигацию» как судоходство (Schifffahrt) или судоходный сезон (Schifffahrtsaison).
• “die Amortisation” — это 1) амортизация в плане износа, 2) постепенное уменьшение долгов, но не «смягчение ударов» (по-немецки Stofdämpfung).

Четвёртый тип — единицы измерения, весовые или иные, которые звучат похоже в обеих языках, но имеют разное количественное значение:

• “das Pfund” — в немецком 500 г, в русском — 409,5 г.
• “der Zentner” — в Германии равен 50 кг (100 немецких фунтов), а в Австрии и Швейцарии — 100 кг.

Важно помнить, что соотношение значений похожих слов в разных языках может частично совпадать, но и иметь существенные отличия — это типичный случай при работе с эквивалентами в ИЯ и ЦЯ.

В фильме «Клиент» («The Client»), созданном в Соединённых Штатах в 1994 году, 11-летний парень становится случайным свидетелем самоубийства адвоката, связанного с преступным миром, что ставит его в опасное положение обвиняемого. Чтобы спастись, он находит адвоката — молодую женщину, только что получившую диплом, и платит ей символическую сумму в один доллар. В процессе откровенного разговора она рассказывает о своем детстве, проводя параллели между своей судьбой и судьбой мальчика, и делится мечтой о «собственном доме с отдельным туалетом» (в адаптированном переводе). На самом деле имеется в виду дом с просторной встроенной гардеробной, известной как ‘walk-in closet’, в которую можно зайти и переодеться. Наличие такой комнаты в резиденции говорит о состоятельности её владельца. Похоже, переводчик сосредоточился лишь на внешнем сходстве английского слова ‘closet’ и русского ‘клозет’ (туалет).

Иногда гипноз подлинника излишне силен, и часто ему «подыгрывает» самоуверенность переводчиков, которая нередко не колеблется даже при очевидной нелепости перевода.

Логика “Ловушек внутренней формы”

Внутренней формой лексической единицы является определенные структура и состав, которые образуют корень слова (при условии сложного слова — корни), суффиксы и префиксы или сочетание слов в виде устойчивых словосочетаний. Внутренняя форма, если она не была утрачена в результате исторических изменений, происходящих в языке, может подсказать, какая характеристика предмета была выбрана данным языком как его "метка", его отличительный признак.

Как видно из примеров, лексические единицы, обозначающие один и тот же предмет в различных языках, могут иметь абсолютно разные внутренние формы. Ловушки для переводчика возникают, когда лексема в исходном языке (ИЯ) и лексема в переводном языке (ПЯ) имеют схожие внутренние формы, но разные денотативные значения.

Когда немецкому языку требуется более четкое обозначение, используется словосочетание «direkter Freistoß» (что переводится как "штрафной удар") и «indirekter Freistoß» (что означает "свободный удар"). Логика этих терминов заключается в следующем: «direkt» указывает на возможность напрямую забить мяч в ворота, тогда как «indirekt» обозначает, что это сделать нельзя, и гол, забитый сразу после такого удара, не будет засчитан. В немецких футбольных репортажах штрафной удар чаще всего обозначается просто как «Freistoß».

Это подчеркивает, что внутренняя структура лексической единицы обладает своей логикой, которая иногда может ввести в заблуждение даже специалистов-лингвистов. Например, в словаре О. И. Москальской немецкий термин «Freistoß» несколько неточно передан русским выражением "свободный удар".

Существуют также внутренние формы, которые логически некорректны, т.е. такие внутренние формы, собственный смысл которых не сопоставим с тем, что они обозначают. Жертвой такой нелогичной внутренней формы стал фронтовой переводчик во времена Великой Отечественной войны. В одном немецком документе он встретил термин ‘Vergaser’, обозначающий определенное техническое устройство, которое поступило на склад. Поскольку ‘Vergaser’ дословно переводится как "преобразователь в газ", переводчик ошибочно доложил, что на участок был доставлен газ для атак. Это сообщение вызвало крайнее беспокойство у командования, и только более опытный переводчик позже оспорил ошибку, выяснив, что ‘Vergaser’ — это просто карбюратор, важная часть бензинового двигателя, который на немецком называется ‘Vergasermotor’.

Еще один пример из практики перевода иллюстрирует, как неуместная иносказательная внутренняя форма может сыграть злую шутку. Немецкое выражение ‘spanische Reiter’ обозначает тип инженерного заграждения из колючей проволоки, но было переведено буквально как "испанская кавалерия". Это удивительно, учитывая, что события разворачивались на фронте во время Второй мировой войны, когда кавалерия практически не использовалась.

Иногда внутренние формы, искажающие значение слов, выбираются специально для «облагораживания» неприятных явлений или названий. Например, в ГДР дома для пожилых людей в какой-то момент стали называть ‘Feierabendheim’ вместо привычного ‘Altersheim’. Логика такого названия заключалась в следующем:

‘Feierabend’ (время после работы) — ‘Feierabend des Lebens’ (последний этап жизни) — следовательно, ‘Feierabendheim’ (дом для людей, завершивших свой трудовой путь). 

Однако это «красивое» название было далеко не очевидно для тех, кто не был знаком с новыми «социалистическими» реалиями ГДР и впервые сталкивался с данным термином. По более простой логике неопытные переводчики могли бы истолковать это новое слово как "однодневный дом отдыха" или "вечерний дом".

Все указанные примеры подтверждают предыдущее утверждение: логика внутренней формы слова и его «смысл» могут противоречить денотативному значению. Если бы мы ориентировались в переводе исключительно на внутреннюю форму, то немецкое ‘Brustkorb’ стоило бы переводить как "грудная корзина", а не "грудная клетка", в случае со стрелками (часов) — как "Zeiger", а не "Pfeilchen". Однако обычно мы этого не делаем и, за редким исключением, следуем за денотатом. Эта практика не вызывает особых затруднений, когда речь идет о понятиях, знакомых широкой публике.

Тем не менее, если в тексте появляются термины из специализированных областей, значение которых переводчику недостаточно понятно или он не располагает соответствующими терминами в переводимом языке, ему остается полагаться на внутренние формы как на единственно доступные. Вот почему ошибки, связанные с "ловушками внутренней формы", наиболее распространены в специализированной литературе. Например, видя в германском тексте термин ‘Verband’, неспециалист может интуитивно перевести его как "соединение", основываясь на внутренних формах, тогда как правильный перевод — "подразделение" или "часть", поскольку в бундесвере этот термин обозначает небольшое формирование (батальон, полк), тогда как в российской армии "соединение" обозначает более крупное формирование (дивизия, корпус). Аналогично, термин "соединение" следует переводить на немецкий как ‘Großverband’. В том же духе ‘Panzerartillerie’ не обозначает "бронированную", а представляет собой "самоходную артиллирии"; ‘leichtes Maschinengewehr’ не "легкий", а "ручной пулемет"; ‘schweres Maschinengewehr’ не "тяжелый", а "станковый пулемет".

Приставка ‘ent-’ в немецком языке привычно выражает идею отделения, освобождения от чего-то, как можно заметить в словах: entminen’ ("разминировать"), ‘entfarben’ ("обесцвечивать"), ‘entfernen’ ("удалять"), ‘entrechten’ ("лишить прав") и т.д. Приставкой ‘ent-’ сопровождается и глагол "разоружать", который, однако, используется в тех случаях, когда имеется в виду лишение конкретного лица оружия (например: *Verbrecher, ein Battalion entwaffnen*), в то время как для обозначения военно-политических акций употребляются слова с другим корнем и другой приставкой: (‘sich’) ‘abRüstungen’, ‘Abrüstung’.

Студенты зачастую забывали об этом. И несмотря на логическую ошибочность, сбиваясь с ‘Abrüstung’ на ‘Entreibung’, они следовали определенному словообразовательному шаблону. К несчастью, логика такого рода (логика абстрактной возможной системы языка) не всегда реализуется в живом языке. Как уже отмечалось, не все, что допускается языковой системой, находит подтверждение в языковой норме.

Многозначные слова и их “Забытые значения”

В книге о художественном переводе К. И. Чуковский описывает поучительный случай:

Выдающийся переводчик Валентин Сметанич (Стенич), работая над переводом романа Шарля-Луи Филиппа с немецкого, изобразил в своем варианте, как юная внучка, отправляя деньги своему дедушке, живущему в уединённом селе, дает ему странный совет: “Сходи на эти деньги к девочкам, чтобы не утруждать бабушку”. Эта фраза оказала значительное влияние на восприятие героини переводчиком, заставив его прийти к выводу, что жизнь в Париже развратила её, и он придавал циничный оттенок всем её дальнейшим поступкам. Однако, спустя несколько лет, когда переводчик увидел оригинал, его удивлению не было предела — он узнал, что внучка, отправляя деньги дедушке, вовсе не предлагала потратить их на разврат, а советовала нанять служанку, чтобы облегчить бабушке выполнение домашних дел.

Даже не видя исходного немецкого текста, можно предположить, что причиной ошибки переводчика стало забытое им значение слова “Mädchen”, которое обычно стоит в словарях на последнем месте, иногда с пометкой «устаревшее»:

• ‘Mädchen das -s, — /vgl. Mädchen/ 1) девочка или молодая женщина до замужества; 2) возлюбленная, подруга; 3) устар. служанка.

Очевидно, что внучка предлагает дедушке использовать деньги «на девушку» в контексте третьего значения слова ‘Mädchen’.

Существуют аналогичные «малоизвестные» значения и у других многозначных слов. Так, исследование, проведенное Л. К. Латышевым, показало, что не так много русскоязычных, владеющих немецким, знают, что немецкое прилагательное ‘feudal’ помимо значения «феодальный» также означает «аристократический», «изысканный», «шикарный» и «великолепный». Поскольку слово ‘feudal’ созвучно русскому «феодальный», мы можем говорить о сочетании факторов «ложные друзья переводчика» и «забытые значения».

Способ выражения “Лексическим иносказанием”

В немецком и английском языках существует множество слов и устойчивых выражений, которые традиционно употребляются в несобственных значениях. Переводчики, не осведомленные об этом, часто становятся жертвами данного обстоятельства.

Имена собственные, использующиеся в переносных значениях, также являются формой иносказания, особенно в разговорной речи.

Часто наблюдаются иносказания, где название объекта заменено указанием на его местоположение.

Достаточно типичны иносказания, использующие названия животных:

Несозвучные географические наименования

Как правило, передача географических названий в переводе не представляет особой сложности и осуществляется механически — с помощью транслитерации (например, ‘Berlin’ — Берлин, ‘London’ — Лондон) или с незначительными фонетическими изменениями (например, ‘Москва’ — ‘Moskau’). Однако такая механическая привычка может обернуться трудностями, когда названия географических объектов имеют несозвучные или слабо созвучные наименования в разных языках.

Существует убеждение, что географические объекты с несозвучными именами чаще всего находятся в регионах с интенсивными контактами и столкновениями этносов. Многие географические названия переходили от одной группы к другой, и каждый этнос давал им собственное обозначение или попросту адаптировал исходное название, порой существенно изменяя его до неузнаваемости.

Способы избежать “Лексических ловушек”

Единственный вариант, который может направить переводчика в случае опасности стать жертвой лексических подводных камней, сводится к лозунгу:

Бдительность и самокритичность!

Если “нелепость” присутствует, стоит искать ее причины, проверять значения слов и устойчивых словосочетаний в словарях и справочниках.