Барокко в русской литературе. Симеон Полоцкий и его последователи

Зарождение Барокко в русской культуре

Барокко стало первым европейским стилем, внедрившимся в русскую культуру. Его родина – Италия, а наивысшего расцвета он достиг в Испании. В Россию этот стиль пришел из Польши через Украину и Белоруссию. На Западе барокко выступало как противовес Возрождению, стремясь реставрировать элементы Средневековья, тогда как в России оно стало заменой Средневековью и переняло функции Ренессанса. Это привело к смягчению религиозно-философской самоуглубленности барокко, способствуя регрессу культуры. Русское искусство второй половины XVII – первой четверти XVIII века не использовало характерные для барокко темы бренности и первопричины человеческой вины.

Идея "пестроты" мира и изменчивости бытия сформировала в российской литературе новый типаж героя – "ловца Фортуны", который был любознательным и предприимчивым, умеющим преодолевать трудности судьбы и получать наслаждение от радостей жизни. В эпоху Петра I такие черты нашли отражение в образе русского дворянина Фрола Скобеева, следовавшего принципу "Буду полковник или покойник", а также в матросе Василии Кориотском, который сумел добиться богатства и власти.

Барокко пришло в русскую культуру в период, когда на Западе укреплялось искусство классицизма, в результате чего различия между этими стилями на Руси стали неясными и условными. Русское барокко не отличалось объемом и масштабами своего европейского предшественника; оно больше затрагивало культуру "верхов" и прославляло разум, науку и образование.

Симеон Полоцкий как представитель барокко

Симеон Полоцкий (1629–1680 гг.) стал в числе первых русских просветителей и поэтов в стиле барокко. По происхождению белорус, он закончил Киево-Могилянский колледж и, возможно, Виленскую иезуитскую академию. В 1656 году он принял монашество и стал учителем в "братской" школе Богоявленского монастыря в Полоцке. В одном из своих ранних автобиографических стихотворений с горькой иронией он описывал себя как бедного и неудачливого человека:

Ума излишком, аж нѣгдс дѣвати, –

Купи, кто хочет, а я рад продати.

Встреча с царем Алексеем Михайловичем значительно повлияла на его судьбу: в 1656 году он приветствовал царя стихами, а вскоре стал придворным поэтом. После возвращения в Польшу в 1664 году, Симеон переехал в Москву, где его талант как "дидаскала", "философа" и "витии" оказался пригожим для государственной службы. Он обучал детей царя, а также подготовил будущего императора Петра I Никиту Зотова.

В своей работе Симеон Полоцкий инициировал проект, который впоследствии стал основой Славяно-греко-латинской академии в Москве. Пользуясь царской поддержкой, он основал в Кремле типографию, свободную от церковной цензуры, где вышло множество книг, включая "Букварь языка славенска" (1679 г.). Как поэт, он способствовал воссоединению светской и духовной культуры в России.

Симеон Полоцкий проявил выдающуюся плодовитость как писатель и проповедник. Незадолго до своей смерти он собрал свои стихотворения в два крупных сборника – "Рифмологион" (1680 г.) и "Вертоград многоцветный" (1676–1680 гг.). Второй особенно интересен, поскольку в нем собрано более тысячи произведений, сгруппированных по темам и алфавиту. Стихи охватывали различные темы, от строения Вселенной до описания драгоценных камней, и представляли собой своеобразный энциклопедический словарь.

Содержание и структура сборника иллюстрируют присущий русскому барокко процесс логизации поэзии, сближения ее с наукой. Симеон Полоцкий формировал уважение к разуму и научному знанию, создавая стихи, направленные против суеверий и в защиту медицины. Он укреплял у читателей понятия гражданского долга и необходимость соблюдать законы, считая примером достойного поведения труд на благо общества.

Симеон Полоцкий выступал как прообраз просвещенного абсолютизма в литературе, восхваляя монарха как отца нации. Он создавал стихи в различных формах и стилях, включая акростихи и ребусы. В качестве примера можно привести стихи, посвященные Рождеству Христову, написанные на нескольких языках, что отражает его многоязычность и стремление к синтезу различных культур.

В целом, острая и глубокая поэзия Симеона Полоцкого, насыщенная иносказательным смыслом, стремилась передать вечные истины и обличать человеческие недостатки, заслуживая внимания как progenitor русского барокко.

Творческий путь Симеона Полоцкого и его последователи

Литературное наследие Симеона Полоцкого обладает большим объемом и многообразием, и исследователи выделяют в его творчестве три основных течения:

• дидактико-просветительское,
• панегирическое и
• полемическое.

В последнем направлении выделяется его богословский трактат "Жезл правления" (1667 г.), в котором он осуждает старообрядцев. Дидактическое направление представлено трудом "Вертоград многоцветный", а панегирическое – сборником "Рифмологион". Полоцкий, как "трудник слова", также оставил значительное богословское произведение "Венец веры православно-католической", а также множество проповедей, собранных в книги "Обед душевный" и "Вечеря душевная". Поэтическое переложение Псалтири, выполненное им после Яна Кохановского, стало основой богатой литературной традиции в России. Позже такое произведение, как "Псалтирь рифмотворная" (1680 г.), стало "вратами учености" для множества русских просветителей конца XVII–XVIII веков.

Известность Симеона Полоцкого также связана с его драматургией, в частности, с пьесами "Комедия притчи о Блудном сыне" и "О Навуходоносоре царе, о глубочайшем золоте и о трех отроках, в печи не сожженных". Первая пьеса, основанная на евангельском сюжете, затрагивает конфликт, характерный для России второй половины XVII века, когда молодежь стремилась избежать родительской опеки ради свободы. В контексте этого конфликта блудный сын, потерявший богатство вдали от дома, вынужден вернуться в родное гнездо:

Юным се образ старѣйших слушати,

на младый разум свой не уповати…

Данный урок, Симеон Полоцкий адресует прежде всего молодежи, неупорядоченно воспринимающей западную культуру. Простота композиции, малое число персонажей и обусловленность действия сделали "Комедию притчи о Блудном сыне" близкой к популярным школьным драмам и обеспечили ей успех. В 1685 году пьеса вышла в Москве отдельным изданием с иллюстрациями.

Вторая пьеса о Навуходоносоре представляет инсценировку библейского рассказа из Книги пророка Даниила и акцентирует внимание на нравственности правителя, что позже также интересовало А. П. Сумарокова и А. С. Пушкина. Это произведение резко осуждает тиранию царя и утверждает эталон мудрого и справедливого правителя - таким для поэта являлся Алексей Михайлович.

Драматургия Симеона Полоцкого, как и его поэзия, писалась силлабическим стихом, который пришел из Польши и основан на чередовании равносложных строк. В его стихах наиболее распространены 11- и 13-сложники, где строки делятся на две части по цезуре. В отличие от фиксированного ударения в польском языке, Симеон Полоцкий использовал свободную цезуру, которая могла быть разной. Рифма в его стихах чаще всего парная и женская, а декламация требовала особого мастерства.

Перед своей смертью Симеон Полоцкий оставил потомкам наставление:

Благо есть убо, кто плод собирает не токмо земный, но паче духовный, ибо есть лучши плода вещна словный.

Он считал слово высшей культурной ценностью и видел в поэте "второго Бога", способного создавать новую реальность. В своем наследии поэт поднял поэзию от ремесленного "рифмотворения" до высокого искусства. Он сформировал нового потребителя развивающейся литературы, обладателя эстетического вкуса и пытливого ума.

Симеон Полоцкий мечтал, чтобы его сочинения читались

по всей России и где суть словяне, в чюждых далече странах христиане.

Его известность при жизни стала международной: о нем упоминали курляндский аристократ Я. Рейтенфельс и оксфордский профессор Г. Лудольф, автор первой "Русской грамматики" в Европе. В XVIII веке его произведения переводили и ценили в Грузии, а также в Сербии.

Симеон Полоцкий олицетворял новый тип культурного деятеля: его современники испытывали противоречивые чувства, включая любопытство и преклонение перед его талантами, а также неприязнь и страх. В традиционной православной среде его считали чуждым элементом; патриарх Иоаким осуждал его за "латинское мудрствование", а протопоп Аввакум называл его "римлянином". Руководство духоборцами проиллюстрировало неприязнь к Полоцкому, а его сочинения были изъяты и на долгое время скрыты.

Автор вошел в историю как основатель поэтической школы, вокруг него объединился кружок писателей, стремящихся просветить Русь. Его друг Сильвестр Медведев разделял мечту об учреждении университета в Москве, но судьба свела их по-разному. Сильвестр, не обладая дипломатическим талантом, не смог стать столь же влиятельным, как его учитель, а впоследствии попал в заключение и был казнен.

Другой последователь Симеона, Карион Истомин, также оказался под влиянием Полоцкого и преуспел на Печатном дворе, став автором многих стихотворений по случаю церемоний. Он также известен своими "Букварями", в которых сочетал обучение с иллюстрациями, придавая своим произведениям наглядность.

Таким образом, Симеон Полоцкий и его ученики оказали значительное влияние на развитие русской литературы и просвещения, оставив наследие, которое до сих пор требует исследования и оценки.

Понятие литературного профессионализма в эпоху барокко

А.М. Панченко подчеркивает, что литературный профессионализм стал важным завоеванием русской культуры переходного периода. Он отмечает, что парадокс барокко заключался в том, что художник, с одной стороны, отделял себя от обычных людей, осознавая свою исключительность и непогрешимость, а с другой – с терпением настоящего просветителя стремился «поднять до себя» эту толпу. Несмотря на свою элитарность, барочное искусство обращалось к народу, служа целям его образования и воспитания. По утверждению Симеона Полоцкого:

Мир сей преукрашенный – книга есть велика.

Он и его ученики трансформировали книгу в «учебник жизни» и «энциклопедию знаний» и их поэтические сборники напоминали «музеи» раритетов и людей различных сословий, обладающих разнообразными достоинствами и недостатками. Обогащаясь научными и историческими сведениями, поэзия барокко стремилась выйти за рамки литературы.

Мир барокко поражает своей декоративностью форм и многообразием голосов; однако русский вариант этого стиля, сохранив элементы средневековых традиций, отличается умеренностью. Симеон Полоцкий и его ученики избегали крайностей, демонстрируя человека, свободного от страстей и мятежного духа. Интерес к натуралистическим сценам любви и смерти, связанным с загробными мучениями, значительно ослабел. В своем стихотворении "Женъ близость" поэт обличал плотскую любовь, говоря:

Хотяй чистоту свою сохраните,

должен есть с поломъ противнымъ не жита.

Барокко укоренивает поэзию в русской литературе, обогащая ее новыми формами. Произведения Симеона Полоцкого и его учеников выделяются жанровым многообразием и диапазоном форм, от стихотворных переложений литургических текстов до эпиграмм и панегирических приветствий. Барокко предоставляло поэту пространство для свободы выбора формы, создавая условия для литературного эксперимента, что иногда нарушало границы между поэтическими жанрами и даже между искусством и наукой.

В ходе развития арт-стиля барокко форма стала преобладать над содержанием, и создание новых форм превратилось в своего рода словесную игру, придающую поэзии соревновательный характер. Сложные формы стихов стали популярными – например, фигурные стихи в виде креста или сердца, «лабиринты» с многократно читаемыми фразами, как стихотворение "Тело красно" из "Вертограда многоцветного":

Красное тѣло зрѣти весело;

еганда растлится, мерзко явится...

Не люби тѣла и будетъ цѣла

душа конечно поживетъ вѣчно…

Сравнивая русское барокко со средневековым искусством и классицизмом, можно заметить, что оно не придерживалось строгих норм, но имело свою "грамматику идей", формируя устойчивые образы и поэтические средства. Сравнение царя с орлом или солнцем, а России с небом стало распространенным. Симеон Полоцкий выражал:

Вся ны, яко солнце, царь наш согревает, блюдет, освещает, як отец, питает.

Его ученик Сильвестр Медведев, стремясь обрести покровителя науки в царевне Софье, играл со значением ее имени:

Мудрости бо ти имя подадсся,

богом Софиа мудрость наречеся.

В дальнейшем эти идейно-стилистические формулы и техники будут интегрированы в русскую классицистическую литературу, которая, в отличие от западной, скорее опиралась на наследие барокко, чем противостояла ему. По мнению А. Н. Робинсона, русское барокко, пронизанное духом оптимизма, быстро трансформировалось в классицизм.

Подытожив, можно отметить, что книжность Древней Руси и литература Нового времени имеют активный и продуктивный творческий диалог. Для русских писателей-классиков средневековая литература представляет собой

нравственный оплот и святая святых будущего многомиллионного народа (Д.Н. Мамин-Сибиряк).

Путь литературы от XI к XVII веку доказывает, что русское Средневековье не было эпохой молчания и бессилия, а стало временем открытия духовного потенциала, который позже реализуется в талантах таких писателей, как М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин, А.С. Пушкин, Ф.М. Достоевский, А.М. Горький и М.А. Булгаков, способствуя становлению русской литературы как лидера мировой художественной традиции.